Вчера я наконец-то понял, что покупаю книги не для того, чтобы их читать, а просто чтобы было. В момент выбора и покупки оных я испытываю экстаз, сравнимый разве что с очередной дозой принятого наркотика (нет, не балуюсь, просто устойчивая ассоциация). И остановить меня не может никто.
Вчера приобрел Кьеркегора «Или-или» издательства Амфора. Вообще я раньше только «Страх и трепет» читал, но был в восторге и пол тетради цитатами исписал… Смотрю сейчас на эту книгу и руки чешутся, а ведь недочитаны еще «Теургическая эстетика» Бычкова, «Последний единорог» Питера Бигла и «Загадочная Коко Шанель» Марселя Эдриха. Причем две последние книги чужие! Боги, как ругала меня в свое время моя матушка за то, что читаю несколько книг одновременно и недочитываю…
«Эстетику» Бычкова я начал в Крыму, мне нравится, но такое я читаю только когда читать нечего, ибо это больше для дела, чем для души.
«Единорога» Бигла мне посоветовала Люда, я прочел до середины и дальше не идет. При этом так странно, мне не нравится, меня раздражает эта книга, но я помню все, что прочитал. А ведь бывает нравится безумно, читаешь взахлеб, и потом ничего в голове. Нет, надо взять себя в руки и дочитать.
«Шанель» не дочитывается по той причине, что читается очень тяжело. Последовательность изложения путаная, автор все время перескакивает с одной темы на другую. Я понимаю, что он так пытается создать наиболее достоверный образ Великой Мадемуазель, но образ получается не особо приятный, и мне этого жаль. Мне жаль очередного развенчанного мифа.
А еще лежит в списке на ближайшее прочтение:
Колин Маккалоу «Независимость мисс Мэри Бэннет». Опять же. Посоветовала Люда, как продолжение «Гордости и предубеждения» Джейн Остин. Оно бы, конечно, да, но какой смысл читать продолжение, если не читал начала?
Мэтью Г. Льюис «Монах»
Андре Моруа «Три Дюма»
Умберто Эко «История красоты»…
И это все чужие книги! Их надо прочитать и вернуть!! А тут, блин, понимаешь, работать приходится…
Объясни мне, зачем я беру книги на «почитать» у других, если я даже свои не успеваю?!
Что я прочитал целиком и был жутко доволен.
Стивен Фрай «Гиппопотам»Рекомендовано Жанной. Первые страниц десять-пятнадцать я был в культурном шоке от лексикона и жизненного кредо главного героя. Хотел даже бросить книгу. А потом меня захватил сюжет, стиль, прописанные герои… Развязка великолепна! Я уже был в восторге от книги и автора.
Не удержусь здесь от одной весьма многобуквенной цитаты, которая меня… как бы это сказать поточнее… задумала. Или заставила задуматься, если относиться с уважением к правилам русского языка. И я даже не буду говорить, что во всем этом мне показалось правильным, а с чем я не согласен. Меня просто зацепило, и я хочу, чтобы эта цитата была здесь.
Текст содержит нецерзурную лексику. Моралистам вообще заглядывать сюда не рекомендую. Во избежание. Женщины мирятся с сексом, как с платой, которую им приходится вносить за обладание мужчиной, за составную часть того, что они именуют «отношениями», однако преспокойно обходятся и без него. Они не испытывают голода, постоянного, пронзительного, сосущего голода, который терзает нас. Самое-то поганое состоит в том, что всякий раз, как я это говорю, меня обвиняют в женоненавистничестве. Человеку, который провел всю жизнь в помышлениях и грезах о женщинах, который гонялся за ними, совершенно как старающийся порадовать хозяина щенок, который выстроил все свое существование так, чтобы по возможности чаще встречаться с ними, который судит о собственной жизни и ценности по своей способности привлекать их внимание, – такому человеку довольно обидно слышать обвинения в том, что он-де ненавидит женский пол. Все, что я испытываю по отношению к женщинам, это величайшее преклонение, любовь плюс чувство собственной неполноценности, смешанное с изрядной долей давно вышедшего из моды отвращения к себе.
Да знаю я все ваши доводы, знаю… Господи, кто ж их не знает. Желание, говорят мне, это форма собственничества. Вожделеть женщину – значит низводить ее до уровня животного существа или охотничьей добычи. Даже преклонение перед нею, согласно рассуждениям до того уж дьявольски замысловатым, что мне ни разу не удалось проследить их от начала и до конца, надлежит истолковывать как род пренебрежения. Все это, о чем я мог бы вам и не говорить, охеренная ахинея.
Некоторые из моих лучших друзей – а чего же еще и ожидать от бывшего поэта? – предпочитают мужчин женщинам. То же относится – чего, опять-таки, следует ожидать от бывшего театрального критика – и к некоторым из моих злейших врагов. Самый чистый эксперимент, позволяющий разрешить вопрос об отношениях полов, можно поставить лишь в мире педерастии, не так ли? Гей-сексуалы, задомиты, педеристы – выбирайте название сами, – все, кто принимает проблему существования гомоненавистников, газет, вирусов, полиции и общества в первом, что называется, чтении, ведут совершенно баснословную жизнь. В сортирах, садах, на вересковых пустошах, пляжах, кладбищах, в супермаркетах, пабах, клубах и барах – повсюду звучит эта их музыка простого обмена эротической валюты. Мужчина, который с приветом, видит другого мужчину, который тоже. Их взгляды встречаются… хлоп, секс состоялся. Им не нужно знать имя партнера, не нужно разговаривать с оным, им даже не нужно, оказавшись с ним в задней комнате какого-нибудь темного ночного клуба нашей столицы, видеть его дурацкую рожу. Это мужской мир, устроенный на самых что ни на есть мужских началах, в соответствии с приемами и потребностями исключительно мужской сексуальности. По-вашему, все эти здоровенные, заросшие волосом гомосеки, что позируют для журналов – с кожаными ошейниками на елдаках и резиновыми палками в калопроходах, – почитают себя угнетенными существами? Или вы полагаете, будто геи, торгующие своим телом в ночных клубах, только и знают, что пенять на половую дискриминацию, которая вынуждает их демонстрировать свои прелести людям, осматривающим их, точно скот? Да черта лысого.
По временам мне грезится мир, в котором женщины испытывают удовольствие от секса. Мир, в парках и на променадах которого отведены особые места, где можно прогуливаться, выбирая себе мужика, мир гетеросексуальных баров с гетеросексуальными задними комнатами, гетеросексуальных кинотеатров, гетеросексуальных городских кварталов, по которым женщины бродят в надежде на случайное эротическое приключение – с непременным участием мужчины. Такие картины могут являться воображению только в спальне безудержного фантазера, да и там-то их судорожно порождают на свет лишь озлобленно сжатый кулак да несколько припадочных всхрюков. Если бы женщины нуждались в сексе так же, как нуждаются в нем мужчины, тогда – пригнись, Тед, пригнись и бегом в укрытие, – тогда вокруг не слонялось бы столько насильников.
Мир, в котором мы обитаем, таков, каков он есть, и уж конечно в нем всегда найдутся антропологи и зоологи, которые станут твердить, что такова-де биологическая необходимость: один пол должен вечно испытывать голод, а другой – главным образом скуку. В конце концов, у мужчин есть чем компенсировать свою агонию бесконечно неисполняемых желаний. Так или этак, но именно мы правим миром, руководим экономикой и нелепо бахвалимся собственной значимостью. Да я, вообще-то говоря, и не жалуюсь. Я всего лишь хочу, чтобы люди поняли и приняли простую истину: мужчинам секс нравится, женщинам нет. Сей факт надлежит признать и без страха уставиться ему в лицо.
Неизменное отрицание женщинами этой самоочевидности ничего тут не меняет. Всякий раз, как я указываю на нее моим приятельницам, они немедля принимаются ее опровергать, уверяя, что добрый анонимный перепих – это полный балдеж; что вот только два дня назад им попался на глаза мужик с задом почти как у Мела Гиббсона и, ну правда, все у них там намокло. Только два дня назад? У как насчет всего-навсего двух минут? Как насчет каждой распроклятой распрепоганой минуты каждого распрепоганого распроклятого дня? Или они не понимают, что им, женщинам, давно уж пора откупорить шампанское и отпраздновать то восхитительное обстоятельство, что они не такие слюнявые псы, как мы, мужчины, что им выпала биологическая удача, позволяющая оставаться разумными существами, способными думать о благе, которое может принести партнерство с мужчиной, способными думать о материнстве, работе, друзьях… способными просто-напросто думать, в отличие от нас, несчастных ублюдков, тратящих целые дни, кои мы могли бы посвятить труду и возвышенным помыслам, на то, чтобы пристраивать ноющий, разбухший конец под резинку трусов всякий раз, как мимо нас проследует пара титек? Конечно, и у женщин возникает время от времени этакий зудик, иначе бы мы как раса не существовали; конечно, женщины обладают половой оснасткой, достаточно чувствительной, чтобы секс, когда они до него снисходят, порождал корчи удовольствия, вскрики наслаждения и всю последующую слякоть. И все же они, везучие, везучие, везучие существа, никогда не бывают голодными, никогда – доведенными до отчаяния, никогда – изнывающими от желания упиться наслаждением. Я что хочу сказать, вот я пишу это в шестом часу вечера, а между тем я уже дважды сам себя обслужил. Первый раз под душем, а второй – после завтрака, перед тем как усесться за писанину. И любая правдивая давалка скажет вам – сочувственно, точно добрая нянюшка, – что мужчинам, бедняжкам, просто необходимо изливать куда-то их семя. А уж по какой причине женщины претендуют на паритет в делах столь великой важности, это, знаете ли, выше моего разумения. (с)