Не по поводу и без какого-то глубокого смыла. Просто заело в плеере...
суббота, 10 февраля 2018
Перечитывал сохраненные записи по Эрлингу. Эрррлинг. Так воркуют сизые голуби. А может, урчат дикие лесные коты, когда ластятся под настроение. Скучаю. По образу, по игре, по нашей звериной семье. По старой холщовой сумке с травами, по костяной рукояти ножа, вросшей в ладонь. По обжигающему холоду стылой воды наших фьордов, после которой тело горит огнем. По бережному прикосновению густого волчьего меха к обнаженной коже, пока вычерчиваешь кончиками пальцев узоры на застарелых шрамах чужого плеча. По сосновому духу и замшелым скалам. Горло перехватывает, как мы были тогда близки... и счастливы.
Эх, Куничка, Куничка...
Эх, Куничка, Куничка...
вторник, 06 февраля 2018
Что-то я сюда зачастил, но надо же с кем-то говорить, хотя бы время от времени. Тебя, Каз, я берегу, ты у меня один такой. Так вот, пару недель назад мне настоятельно рекомендовали почитать Билль о правах личности. Вот он, собственно.
читать дальше
Первое прочтение вызвало у меня резко негативную реакцию. Во-первых, меня так не воспитывали, а признать, что тебя воспитывали, возможно, не совсем правильно, очень сложно. Во вторых я общался с людьми, которые даже не зная о существовании этого Билл,я вели себя в полном соответствии с текстом. И общение это было довольно болезненным. Очень уж размыты границы у этой теории разумного эгоизма. Нет, эгоцентризма. Конечно, следует допустить, что если у меня эти права, то и у Другого. Вот где эта самая граница, где заканчиваются права одного и начинаются права Другого? Может, проще вообще не общаться? Живите себе каждый на своей планете, где вы ставите себя на первое место, следуете своим убеждениям, говорите "нет" и далее по списку... Потому что для общения придется идти на уступки и компромиссы. которые в этом Билле не указаны. И вообще... Права. А обязанности где?!
В общем, все сложно. И все же, спустя какое-то время я почему-то вернулся к этому Тексту. Мое негодование никуда не делось. Но я подумал... о своем Биллие
П.1. Я имею право на свои эмоции. Обижаться, ныть, смеяться не впопад, просыпаться с улыбкой, когда все хреново или впадать в тоску, когда все хорошо. Терзаться сомнениями, приступами ревности, нежности, любви. Бояться я тоже имею право. Вот. Даже плакать. Но я этого не говорил.
- Б*лядь, как это тяжело, - вытер пот с чела, порвал бумажку и съел, чтобы никто не видел.
читать дальше
Первое прочтение вызвало у меня резко негативную реакцию. Во-первых, меня так не воспитывали, а признать, что тебя воспитывали, возможно, не совсем правильно, очень сложно. Во вторых я общался с людьми, которые даже не зная о существовании этого Билл,я вели себя в полном соответствии с текстом. И общение это было довольно болезненным. Очень уж размыты границы у этой теории разумного эгоизма. Нет, эгоцентризма. Конечно, следует допустить, что если у меня эти права, то и у Другого. Вот где эта самая граница, где заканчиваются права одного и начинаются права Другого? Может, проще вообще не общаться? Живите себе каждый на своей планете, где вы ставите себя на первое место, следуете своим убеждениям, говорите "нет" и далее по списку... Потому что для общения придется идти на уступки и компромиссы. которые в этом Билле не указаны. И вообще... Права. А обязанности где?!
В общем, все сложно. И все же, спустя какое-то время я почему-то вернулся к этому Тексту. Мое негодование никуда не делось. Но я подумал... о своем Билл
П.1. Я имею право на свои эмоции. Обижаться, ныть, смеяться не впопад, просыпаться с улыбкой, когда все хреново или впадать в тоску, когда все хорошо. Терзаться сомнениями, приступами ревности, нежности, любви. Бояться я тоже имею право. Вот. Даже плакать. Но я этого не говорил.
- Б*лядь, как это тяжело, - вытер пот с чела, порвал бумажку и съел, чтобы никто не видел.
понедельник, 05 февраля 2018
Добил "Поэтику пространства" Башляра. Надо было.. чем-то занять себя. Читается легко, текст очень образный, живой, даже не считая лирических и ни к чему не ведущих отступлений, но смысл все время ускользает. Пришлось конспект сделать. Думал, нужна для диссертации, но пока вообще не могу понять, куда ее приткнуть, кроме списка литературы. Надеялся разобраться в феноменологическом методе. Но лишь убедился - сколько феноменологов, столько и феноменологий (с). Хорошо это или плохо, пока тоже не разобрался.
Дело в другом. Книга очень легла в настроение. Все эти таинственные и неизведанные пространства дома, образы от гнезда до раковины раскрывают понимание собственной потребности. В защите и покое. Поэтому столько сплю. Просто отключаюсь, но мне даже сны не дают покоя. Что-то сломалось, а я никак не могу понять, что. Вздрагиваю по звериному, прислушиваясь к шорохам леса в своей норе, но не чувствую себя в безопасности. Уже три месяца. Нет, четыре. Это выматывает.
А хочу, чтобы вот так.
Дело в другом. Книга очень легла в настроение. Все эти таинственные и неизведанные пространства дома, образы от гнезда до раковины раскрывают понимание собственной потребности. В защите и покое. Поэтому столько сплю. Просто отключаюсь, но мне даже сны не дают покоя. Что-то сломалось, а я никак не могу понять, что. Вздрагиваю по звериному, прислушиваясь к шорохам леса в своей норе, но не чувствую себя в безопасности. Уже три месяца. Нет, четыре. Это выматывает.
А хочу, чтобы вот так.
Это все оказалось внезапно... очень больно. Эти последние посты. Словно еще одна разорванная ниточка. Я ведь так тебе и написал. Только не разорванная, а аккуратно разрезанная. И завязанная. Меня там даже нет. Все понимаю, все правильно. Так надо. Уговариваю себя, утешаю, взываю к разуму, потому что от сердца помощи хрен дождешься. Ведь все решено, все оговорено. Все предельно ясно. Так какого хрена...
Как будто... если бы эти сюжеты так и остались незавершенными, было бы иначе. Но ведь мы все обсудили. "Идеальный игрок", который больше не может играть. Создавать, творить миры, образы. Это все равно, что импотенту жить рядом с гиперактивным сексуальным партнером. Все правильно, надо резать.
Всерьез думал вернуться, но внезапно.. некуда. Некуда возвращаться.
Как будто... если бы эти сюжеты так и остались незавершенными, было бы иначе. Но ведь мы все обсудили. "Идеальный игрок", который больше не может играть. Создавать, творить миры, образы. Это все равно, что импотенту жить рядом с гиперактивным сексуальным партнером. Все правильно, надо резать.
Всерьез думал вернуться, но внезапно.. некуда. Некуда возвращаться.
суббота, 03 февраля 2018
Ввязался в какую-то карьерную авантюру. Руководство потребовало жертв на алтарь программы "Кадровый резерв". Что это такое и к чему ведет никто не объяснил. Я, правда, сопротивлялся. Но был схвачен, скручени морально подавлен. Под диктовку завкафедрой написал какую-то жутко пафосную маляву о Величии нашего Великого Вуза в Великой стране и магической силе отечественного образования. Спустя месяц прошел тестирование, набрав 58% положительных ответов. И тут, опять тесты. Тесты! Которые меня просто до белого каления доводят.
Определите в баллах от 1 до 5, насколько данные высказывания верны в отношении Вас.
- Мне нравятся неопределенные ситуации.
- Мне не нравятся неопределенные ситуации.
- Я люблю определенные ситуации.
И так далее в том же духе. Ладно, допустим. Это полбеды.
Второй тест.
Обычно Вы:
А - сдержаны и спокойны.
Б - общительны.
Пардон, а где вариант В - я обычно в пограничном состоянии между истеричной паникой и меланхоличной саморефлексией недобитого мазохиста? И потом, разве все не зависит от ситуации? В одной я могу быть общительным (точно могу?) а в другой я сдержан и спокоен. Стоп. А это вообще у меня бывает? Епть, это простейший тест, а у меня мозг взрывается.
Подчеркните то, что Вам ближе:
А - убедительный
Б - трогательный
Где здесь вообще логика... На лекциях я очень убедительный, правда. Не могу же я на лекциях быть трогательным. А в личных отношениях еще никого и ни в чем не убедил, считая самого себя. Слишком много думаю, да? Надо выбирать интуитивно. Наверно.
Определите в баллах от 1 до 5, насколько данные высказывания верны в отношении Вас.
- Мне нравятся неопределенные ситуации.
- Мне не нравятся неопределенные ситуации.
- Я люблю определенные ситуации.
И так далее в том же духе. Ладно, допустим. Это полбеды.
Второй тест.
Обычно Вы:
А - сдержаны и спокойны.
Б - общительны.
Пардон, а где вариант В - я обычно в пограничном состоянии между истеричной паникой и меланхоличной саморефлексией недобитого мазохиста? И потом, разве все не зависит от ситуации? В одной я могу быть общительным (точно могу?) а в другой я сдержан и спокоен. Стоп. А это вообще у меня бывает? Епть, это простейший тест, а у меня мозг взрывается.
Подчеркните то, что Вам ближе:
А - убедительный
Б - трогательный
Где здесь вообще логика... На лекциях я очень убедительный, правда. Не могу же я на лекциях быть трогательным. А в личных отношениях еще никого и ни в чем не убедил, считая самого себя. Слишком много думаю, да? Надо выбирать интуитивно. Наверно.
пятница, 02 февраля 2018
Т - Тревожность. Истоки пока не ясны. Так да или нет?
вторник, 30 января 2018
Помнишь, я рассказывал о книге, "Свет в окошке" Святослава Логинова? Эта книга перевернула мое представление о загробном мире. Я вот все жалуюсь на память, что забываю быстро, но на самом деле, эту книгу я читал давно, а помню... как сейчас. Периодически, вдруг, судорожно начинаю вспоминать всех своих умерших, чтобы им там "упала" золотая монетка и можно было дальше жить.
Семь лет со смерти отца. Подумать только. Иногда он мне снится ночью, и я понимаю, что... скучаю. Правда. Я ж его во сне нормальным вспоминаю, а не лежащим в блевотине после запоя. В тот день мы собрались все дома на день рождения сестер, 25 лет. А он умудрился налакаться какой-то дряни и сдохнуть. Ему наверно, было страшно и одиноко в той комнате ночью. А может... может, наоборот, он знал, что мы все рядом, за стенкой. А может он уже и не понимал ничего. Ведь если бы понимал, то не умер так глупо.
Не знаю. Верю, что где-то посреди темного и холодного леса есть место, где находят себе приют даже самые непутевые души. Если верить Башляру, то свет в окне означает, что тебя ждут.
Семь лет со смерти отца. Подумать только. Иногда он мне снится ночью, и я понимаю, что... скучаю. Правда. Я ж его во сне нормальным вспоминаю, а не лежащим в блевотине после запоя. В тот день мы собрались все дома на день рождения сестер, 25 лет. А он умудрился налакаться какой-то дряни и сдохнуть. Ему наверно, было страшно и одиноко в той комнате ночью. А может... может, наоборот, он знал, что мы все рядом, за стенкой. А может он уже и не понимал ничего. Ведь если бы понимал, то не умер так глупо.
Не знаю. Верю, что где-то посреди темного и холодного леса есть место, где находят себе приют даже самые непутевые души. Если верить Башляру, то свет в окне означает, что тебя ждут.
четверг, 25 января 2018
Полночи мне снились кошмарные кошмары. Я воевал в своей квартире с невидимым полтергейстом. Он устраивал мне бардак к гардеробной, пучил занавески и вообще вел себя вызывающе. Я пытался его урезонить, гонял подушкой и мучительно пытался проснуться, ибо знал, что это просто страшный сон, но если не вырваться, то, скорее всего, добром не кончится. Во сне я сознательно будил себя, просыпался и попадал в ту же самую реальность с гребаным полтергейстом, от чего снова начинал верить, что это не сон. Потом снова пытался проснуться... Очень страшно. Не смейся. Потом полтергейст материализовался и принял образ Леха (это мне наказание, за то, что я заходил на форум?) попросил лист бумаги и ручку и сел писать на меня кляузу. Примерно в этот момент мне позволено было проснуться.
Думал, вообще больше спать не усну. Что это за издевательство? Проверил гардеробную, попил водички, пытался проверить, где сон, а где нет, но так и не понял. Снова отключился. Второй сон был интереснее. Я с группой неизвестных туристов приехал в японский отель, соответственно, в Японии. Пейзажи там, водопады, статуя древняя, золотая. Конечно, в отеле жила якудза (какой японский отель без этих бравых ребят), которые задумали убийство. Мы с кем-то, понятное дело, не смогли стоять в стороне и решили помочь (не якудзе). Дальше было много таинственной беготни, фальшивых японских улыбок, один старый японский дед, что строил мне глазки и звал на водопад. А когда мы уже готовы были накрыть всю шайку, закапывающую тело в мешке в японском саду, оказалось, что все это игра. Японцы долго радовались, аплодировали и благодарили нас за то, что игра получилась такой реалистичной. Мда. Это они еще не знали, что мы им один корпус сожгли. Нечаянно.
Так к чему я это все? Дорогое подсознание. Я очень ценю все то, что ты делаешь. Но можно мне поспать вообще без снов? Пожалуйста! Все, все, пошел я зарядку делать...
...На сто пятнадцатом прыжке в комнату впорхнул мой сожитель Витька Корнеев. Как всегда с утра, он был бодр, энергичен и даже благодушен. Он хлестнул меня по голой спине мокрым полотенцем и принялся летать по комнате, делая руками и ногами движения, как будто плывет брассом. При этом он рассказывал свои сны и тут же толковал их по Фрейду, Мерлину и по девице Ленорман. Я сходил умылся, мы прибрались и отправились в столовую. (с)
Думал, вообще больше спать не усну. Что это за издевательство? Проверил гардеробную, попил водички, пытался проверить, где сон, а где нет, но так и не понял. Снова отключился. Второй сон был интереснее. Я с группой неизвестных туристов приехал в японский отель, соответственно, в Японии. Пейзажи там, водопады, статуя древняя, золотая. Конечно, в отеле жила якудза (какой японский отель без этих бравых ребят), которые задумали убийство. Мы с кем-то, понятное дело, не смогли стоять в стороне и решили помочь (не якудзе). Дальше было много таинственной беготни, фальшивых японских улыбок, один старый японский дед, что строил мне глазки и звал на водопад. А когда мы уже готовы были накрыть всю шайку, закапывающую тело в мешке в японском саду, оказалось, что все это игра. Японцы долго радовались, аплодировали и благодарили нас за то, что игра получилась такой реалистичной. Мда. Это они еще не знали, что мы им один корпус сожгли. Нечаянно.
Так к чему я это все? Дорогое подсознание. Я очень ценю все то, что ты делаешь. Но можно мне поспать вообще без снов? Пожалуйста! Все, все, пошел я зарядку делать...
...На сто пятнадцатом прыжке в комнату впорхнул мой сожитель Витька Корнеев. Как всегда с утра, он был бодр, энергичен и даже благодушен. Он хлестнул меня по голой спине мокрым полотенцем и принялся летать по комнате, делая руками и ногами движения, как будто плывет брассом. При этом он рассказывал свои сны и тут же толковал их по Фрейду, Мерлину и по девице Ленорман. Я сходил умылся, мы прибрались и отправились в столовую. (с)
среда, 24 января 2018
Вечно себя ругаю за неправильно распределенное время. Особенно, когда кому-то делаешь подарок и надо точно успеть к какому-то сроку. Но правда в том, что для таких вещей нужно определенное настроение. Нельзя, чтобы подарка коснулась твоя боль, это обязательно вылезет или проявится. Опять мне мои эмоции мешают. Устал себя ненавидеть, но по другому просто не умею. В новый год не желал себе ни любви, ни здоровья. Только научиться жить с сами собой в мире. Кто ж знал, что это Вечный бой?
Я как старый беззубый дед. Все что могу, это смотреть мультфильмы или старые сериалы, типа "Строго на юг" или там, "Чуть свет - в Кэндлфорд". Творческая импотенция и тихий Альцгеймер. Во мне не осталось ничего, что тебя когда-то привлекало. И да, я... об этом сожалею. За эти месяцы я так выгрыз себя изнутри, что даже костей не осталось. Если бы попросили назвать слово, которое меня отражает, я бы назвал ХРУПКОСТЬ.
До этого была ПУСТОТА, она, к сожалению, никуда не делась, но ХРУПКОСТЬ затягивает ее, как полынью тонкими льдинками по краям. Не знаю, что хуже. ХРУПКОСТЬ больше пугает. Интересно, почему... давай размышлять. Пустота дает хоть какую-то иллюзию защиты. Она может пугать. Может прятать в себе черт знает что. Тебя тоже может прятать. Идите мимо, нет нут никого. Пустота. А хрупкость... не может меня защитить. А оставаться без защиты мне страшно. Где мои когти, зубы, пуленепробиваемая чешуя, где?
Я как старый беззубый дед. Все что могу, это смотреть мультфильмы или старые сериалы, типа "Строго на юг" или там, "Чуть свет - в Кэндлфорд". Творческая импотенция и тихий Альцгеймер. Во мне не осталось ничего, что тебя когда-то привлекало. И да, я... об этом сожалею. За эти месяцы я так выгрыз себя изнутри, что даже костей не осталось. Если бы попросили назвать слово, которое меня отражает, я бы назвал ХРУПКОСТЬ.
До этого была ПУСТОТА, она, к сожалению, никуда не делась, но ХРУПКОСТЬ затягивает ее, как полынью тонкими льдинками по краям. Не знаю, что хуже. ХРУПКОСТЬ больше пугает. Интересно, почему... давай размышлять. Пустота дает хоть какую-то иллюзию защиты. Она может пугать. Может прятать в себе черт знает что. Тебя тоже может прятать. Идите мимо, нет нут никого. Пустота. А хрупкость... не может меня защитить. А оставаться без защиты мне страшно. Где мои когти, зубы, пуленепробиваемая чешуя, где?
суббота, 20 января 2018
Дочитал Чернышевского. Сначала очень тяжело шло, отвык я... от отечественной классики. Поэтому по чуть-чуть, вечерами или на экзаменах. Автор раздражает своими разговорами с "читателем", да и продраться сквозь все эти отвлеченные рассуждения бывает нелегко. Эта книга меня в прошлом году преследовала. Невесть откуда попадающимися на глаза цитатами, отсылками, упоминаниями. Последнее, что добило, это книга о всемирных выставках, что упоминался все тот же Чернышевский, очередной сон Веры Павловны и описание "Хрустального дворца" Пакстона как архитектуры будущего. Решил найти. Но именно бумажную, старую. Поднял знакомых, добыл книгу... И она мирно пролежала у меня на полке месяцев шесть. Наверно, потому я и начал с нее новый год. Почему раньше не читал? Был убежден, что это что-то революционное, занудно-публицистическое. Оказалось - роман о новых людях. Еще надо будет записать для себя всякие мысли, но сейчас просто думаю... что книга пришлась ко времени. Со всеми этими рассуждениями о любви, утопическом счастье для всех. Еще одна утопия в мою коллекцию.
Составить список книг для прочтения. А то ходил вчера вечером вдоль своих шкафов в совершенной растерянности, и не знал, за что еще взяться. Нечитанных книг море. Куда плыть?
Ты же знаешь, что я профан в музыке, особенно в классической. Все собираюсь заняться изучением всерьез, но одному не получается. Мне бы.. учителя, собеседника. Наставника. А пока просто слушаю Людовико Эйнауди. В его музыке... даже если она печальна или тревожна, всегда есть возрождение.
Составить список книг для прочтения. А то ходил вчера вечером вдоль своих шкафов в совершенной растерянности, и не знал, за что еще взяться. Нечитанных книг море. Куда плыть?
Ты же знаешь, что я профан в музыке, особенно в классической. Все собираюсь заняться изучением всерьез, но одному не получается. Мне бы.. учителя, собеседника. Наставника. А пока просто слушаю Людовико Эйнауди. В его музыке... даже если она печальна или тревожна, всегда есть возрождение.
среда, 17 января 2018
Пауки снились. Черно-оранжевые, явно очень опасные, крупные... С грецкий орех. Я бегу, а они на меня прыгают, цепляются. Смахиваю их аккуратно, но быстро, не позволяя панике затопить сознание. И паутина. Не так, чтобы круговая, нет. Отдельными нитями. Но прочными, как нейлон или леска, никак не удается разорвать, режет ладони до крови. Только все равно надо бежать. Пауки.
вторник, 16 января 2018
18:21
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 13 января 2018
Я стал добрее. Слабее? Пофигистичнее? Контрактная группа. Изменил себе. Поставил "три" за неполный ответ (я только вот этот вопрос знаю, а вот этот не знаю, а подумать? а нечем). Зато ставил "четыре" всем, кто хоть немного пытался думать. Наводящие вопросы типа: "А не в ОМах ли измеряется сопротивление?".
Спасаю себя и свое время от переэкзаменовок. Берегу свои нервы, они у меня нервные. Учу думать, а не зубрить. Я самоуверен? Наивен? Жду ответов бюджетников, человек пять должны порадовать.
С одиннадцати и до четырех просмотр со второго по четвертый курсы. В общей сложности восемь или девять групп, бюджетники, контрактники, ускоренники. Четвертый курс убил просто. Два сданных курсовика. Два на две группы. Расстроен... не передать словами. Эту группу я вышколил, вылизал, построил на третьем курсе, 70% успеваемость. Да хрен с ней, с успеваемостью, у них такие планы были. И сейчас я не могу понять, что произошло. Валить все на студентов не в моих правилах. Валить на преподавателей не позволяет профессиональная этика. Впрочем, к черту этику. Ч. разбалтывает мне группы уже которой год. На пятом все придется начинать заново, а у меня опять будет всего два с половиной месяца.
Сижу, смотрю, как падает за окном снег, обескровленный, как жертва вампира. И вдруг подходит светлый такой ребенок, явно с младшего курса, и спрашивает, буду ли я у них вести что-нибудь. Им очень хочется и они уже переживают, что нет(!). Я растерялся совершенно, говорю, да вы же меня не знаете совсем... А они - мол, знаем, хотим, ждем. Смутился. Не от ложной скромности, нет. Я этот авторитет зарабатывал себе десять лет. Но именно сейчас, когда я близок к тому, чтобы уйти, когда сократил себе ставку до прожиточного минимума... Имею ли я право бросить их?
Спасаю себя и свое время от переэкзаменовок. Берегу свои нервы, они у меня нервные. Учу думать, а не зубрить. Я самоуверен? Наивен? Жду ответов бюджетников, человек пять должны порадовать.
С одиннадцати и до четырех просмотр со второго по четвертый курсы. В общей сложности восемь или девять групп, бюджетники, контрактники, ускоренники. Четвертый курс убил просто. Два сданных курсовика. Два на две группы. Расстроен... не передать словами. Эту группу я вышколил, вылизал, построил на третьем курсе, 70% успеваемость. Да хрен с ней, с успеваемостью, у них такие планы были. И сейчас я не могу понять, что произошло. Валить все на студентов не в моих правилах. Валить на преподавателей не позволяет профессиональная этика. Впрочем, к черту этику. Ч. разбалтывает мне группы уже которой год. На пятом все придется начинать заново, а у меня опять будет всего два с половиной месяца.
Сижу, смотрю, как падает за окном снег, обескровленный, как жертва вампира. И вдруг подходит светлый такой ребенок, явно с младшего курса, и спрашивает, буду ли я у них вести что-нибудь. Им очень хочется и они уже переживают, что нет(!). Я растерялся совершенно, говорю, да вы же меня не знаете совсем... А они - мол, знаем, хотим, ждем. Смутился. Не от ложной скромности, нет. Я этот авторитет зарабатывал себе десять лет. Но именно сейчас, когда я близок к тому, чтобы уйти, когда сократил себе ставку до прожиточного минимума... Имею ли я право бросить их?
четверг, 11 января 2018
Несколько дней назад ко мне пришел Франц. Внезапно, необъяснимо... И не уходит. Перерыл все архивы, был уверен, что тот единственный пост я не сохранил. Оказалось, нет. Придется рассказать, иначе он от меня не отвяжется. ФРПГ "Прага". Который я читал, но прийти туда не мог. Во-первых, потому что пообещал себе, что на форумы Германа я не приду никогда, а во вторых... не хотел быть ни жертвой, ни охотником. Но читал. Тогда меня зацепила игра Илая Унора. На один из его постов и родился Франц. Персонаж не отыгрывался, нигде не заявлялся и существует в единственном посте, здесь. Пост Илая я привожу без разрешения автора.
Илай Унор
Автомобиль упруго затормозил. Расплатившись за проезд, Илай вынырнул в скуку и сырость ноябрьского вечера. Зябко повел плечами, поднимая глаза к темнеющему силуэту старого собора, войдя в который, остановился в темноте у самых дверей. Занимая свое место на кафедре, возвышаясь над немногочисленными прихожанами, заканчивал воскресную мессу молодой священник. Слегка повернув светловолосую голову на звук отворяющихся тяжелых дверей, он замер на секунду, увидев вошедшего, но не позволил удивлению задержаться на своем лице, продолжил молитву. Илай заметил, с какой истерической судорогой вцепились его пальцы в отпарированные деревянные перила. Четкое осознание того, что каждым своим вздохом он нарушает церковные постулаты, забавляло Унора. Ему нравилось в церкви. Ожидая, пока священник попрощается с прихожанами, окружившими его, как только тот спустился с кафедры, Илай подошел к статуе Девы Марии, у подножия которой тускло горели ряды свечей. Опустив пару монет в латунную коробку для пожертвований, глубоко вдохнул запах ладана, прежде, чем взять длинный восковой фитиль. Поднес свечу к одному из догорающих огоньков, наблюдая с интересом, как разгорается пламя.
- Очень надеюсь, что к прочим твоим увлечениям не добавилась пиромания. – Голос раздался за спиной прежде, чем на плечо опустилась белая кисть с ровными, холеными ногтями. – Я все ждал, когда тебя поразит молния. – Священник улыбнулся, стараясь скрыть сильное волнение. Он будто дотрагивался до вышедшего из чащи зверя, в любую секунду могущего откусить ласковую руку.
Илай поставил свечу в залитый воском желоб:
- Здравствуй, Франц. – Слегка повернув голову, улыбнулся в ответ. Свечи постепенно высветили его спокойное лицо, отчего молодой мужчина едва ощутимо вздрогнул. – Пожалуйста, отнеси это завтра утром по указанному адресу и передай лично в руки. – Вложил конверт в теплую ладонь, позволив мужчине задержать прикосновение. - Я буду признателен, если на пару дней смогу остановиться здесь.
- Любезность – парадокс твоего душевного склада. – Франц снова улыбнулся, не выпуская из пальцев холодную, мертвую руку. – Хорошо. – Добавил он хриплым шепотом, не отстраняясь, когда Илай, отняв руку, медленно, будто нехотя, поднял ее, чтобы расстегнуть пару пуговиц черной рясы, обнажая бледную, как слоновая кость, кожу, испещренную следами давно заживших порезов и укусов.
- Думаю, что здесь Вы уже закончили, Святой Отец? – Еще в армии он пресытился этим страхом, покорным стыдливым трепетом, негласным позволением истязать. Но сейчас, глядя на рассеченный тонкой бороздой шрама розоватый сосок на белой груди, обнажившейся сквозь расстегнутые одежды, почувствовал металлический привкус крови на языке.
Подождал пару минут, пока священник, прижимая к себе конверт, не скрылся за одной из задних дверей, ведущих в жилые комнаты. Сегодня он не будет торопиться, послание Демону должно быть доставлено в срок.
- Уже скоро. – Негромкий голос утонул где-то под темными сводами, пока пальцы, сжав фитиль, потушили еще не оплавившуюся свечу, от которой, как молитва, заструился ввысь тонкий дымок. (с)
Франц, священник
Словно в бреду отдавал указания приготовить комнату незваному гостю, свалившемуся словно снег на голову. Впрочем, он всегда приходил именно так. Двери дома Господа нашего открыты для всех. Но так странно его видеть именно здесь. Кажется, что вот-вот дрогнут стены храма, зарыдают кровавыми слезами святые, потухнут все свечи разом и наступит тьма. Нет, все как всегда, Господь то ли не заметил, то ли демонстративно отвернулся, не желая видеть, как дрожат холеные пальцы, едва не сминая конверт.
«Он здесь».
Сначала даже не поверил своим глазам, вся выдержка ушла только на то, чтобы не потерять лицо и довести проповедь до конца. Торопливо распрощался с прихожанами и, стараясь унять набатом стучащее в груди сердце, осторожно, шаг за шагом подошел, и невесомо коснулся рукой плеча. Надо удостовериться, что перед тобой не призрак, не морок, вынырнувший из промозглого осеннего тумана парижских улиц.
Пара ничего не значащих фраз, скрывающих смятение грешной души, память израненного тела… Или, быть может, наоборот? Не важно. Не смог остановить его, цепенея, как соляной столб, когда рука потянулась к вороту одеяний, не мог даже слова произнести, с ужасом понимая, что власть этого человека над ним иррациональна и безгранична, как и прежде.
И он просто сбежал. От этих холодных глаз, от этих прикосновений, спрятался в своей аскетично обставленной комнате, обессилено падая на колени перед распятием, взывая в отчаянной молитве к тому, в чьей защите он сейчас нуждался больше всего. В защите от самого себя.
«Господи, Господи… Господи! Не покидай меня. Почему твой образ исполнен страдания, но холодный взгляд лазурных глаз пуст и равнодушен, словно тебя здесь и нет? Именно сейчас, когда мне необходимо… За что-то ухватиться, чтобы не сойти с ума.
Я вернулся из армии мертвецом. Жил, словно в полусне. Вставал с постели, завтракал, шел на работу, возвращался домой, напивался до беспамятства и засыпал перед телевизором, забивая существование рутинными делами. Не война изменила меня, нет. Этот человек, оставивший на мне столько шрамов. Словно заклеймил навек, широким росчерком ножа по живому телу. Боже, как я ненавидел себя за то, что не мог отказать ему, не мог противостоять ему… Впрочем, отказы не принимались, а желания и чувства были не в счет. Я испытывал животный ужас рядом с ним, но не мог без него находиться, словно был раз и навсегда отравлен ядом его жестокости.
Я больше не мог так жить.
До сих пор я помню этот день. Рождество. Толпы людей на улицах, расцвеченные новогодними огоньками витрины, музыка и предпраздничная суета. Очередное одинокое Рождество. Пистолет в кармане с одной единственной пулей, мне этого хватит, я убивал других, неужели не справлюсь с самим собой? Знаю, Господь не прощает самоубийц, но в этом мы с ним удивительно солидарны. Я тоже не мог себя простить.
Двери старого собора, зашел наугад, хотел попрощаться. С кем? С чем? Не знаю. Я был не в себе. Помню храмовый полумрак, мерцание свечей… И витраж. Обычный витраж с изображением Христа. Ломкое кружево истончившегося веками стекла, потемневший от времени свинец. Я смотрел на него и вдруг понял, что плачу. Плачу впервые за много лет. Все мое лицо было в слезах, а я даже не замечал этого. Это было так больно и так хорошо. Словно сдирал уродливую коросту со своего сердца, со своей очерствелой души. Я умер и снова родился именно здесь. И я посвятил себя своему Спасителю. Тому, кто предложил свою защиту от Дьявола с холодными глазами, которого я не смог позабыть.
Он уедет. Уедет через пару дней. И все вернется на круги своя. Господи, дай мне силы. Дай хоть каплю твоего терпения и мудрости. Не дай сорваться во тьму, умоляю тебя! Не оставляй меня… наедине с ним…
Сколько бессонных ночей, изнуряющих постов, впивающихся в обнаженную спину кожаных лезвий плети, чтобы изгнать его из своей души, и вот он снова здесь. А ты просто удалился, отвернулся, бросил меня здесь одного. «Сами разбирайтесь». Я никогда не был нужен ни тебе, ни ему! Вы похожи. Вы так похожи в своей жестокости ко мне, что иной раз я думаю, что всего лишь променял одно чудовище на другое!...
Господи… Что я говорю… Боже, прости меня, грешного. Ибо сам я не в силах простить себя».
Илай Унор
Автомобиль упруго затормозил. Расплатившись за проезд, Илай вынырнул в скуку и сырость ноябрьского вечера. Зябко повел плечами, поднимая глаза к темнеющему силуэту старого собора, войдя в который, остановился в темноте у самых дверей. Занимая свое место на кафедре, возвышаясь над немногочисленными прихожанами, заканчивал воскресную мессу молодой священник. Слегка повернув светловолосую голову на звук отворяющихся тяжелых дверей, он замер на секунду, увидев вошедшего, но не позволил удивлению задержаться на своем лице, продолжил молитву. Илай заметил, с какой истерической судорогой вцепились его пальцы в отпарированные деревянные перила. Четкое осознание того, что каждым своим вздохом он нарушает церковные постулаты, забавляло Унора. Ему нравилось в церкви. Ожидая, пока священник попрощается с прихожанами, окружившими его, как только тот спустился с кафедры, Илай подошел к статуе Девы Марии, у подножия которой тускло горели ряды свечей. Опустив пару монет в латунную коробку для пожертвований, глубоко вдохнул запах ладана, прежде, чем взять длинный восковой фитиль. Поднес свечу к одному из догорающих огоньков, наблюдая с интересом, как разгорается пламя.
- Очень надеюсь, что к прочим твоим увлечениям не добавилась пиромания. – Голос раздался за спиной прежде, чем на плечо опустилась белая кисть с ровными, холеными ногтями. – Я все ждал, когда тебя поразит молния. – Священник улыбнулся, стараясь скрыть сильное волнение. Он будто дотрагивался до вышедшего из чащи зверя, в любую секунду могущего откусить ласковую руку.
Илай поставил свечу в залитый воском желоб:
- Здравствуй, Франц. – Слегка повернув голову, улыбнулся в ответ. Свечи постепенно высветили его спокойное лицо, отчего молодой мужчина едва ощутимо вздрогнул. – Пожалуйста, отнеси это завтра утром по указанному адресу и передай лично в руки. – Вложил конверт в теплую ладонь, позволив мужчине задержать прикосновение. - Я буду признателен, если на пару дней смогу остановиться здесь.
- Любезность – парадокс твоего душевного склада. – Франц снова улыбнулся, не выпуская из пальцев холодную, мертвую руку. – Хорошо. – Добавил он хриплым шепотом, не отстраняясь, когда Илай, отняв руку, медленно, будто нехотя, поднял ее, чтобы расстегнуть пару пуговиц черной рясы, обнажая бледную, как слоновая кость, кожу, испещренную следами давно заживших порезов и укусов.
- Думаю, что здесь Вы уже закончили, Святой Отец? – Еще в армии он пресытился этим страхом, покорным стыдливым трепетом, негласным позволением истязать. Но сейчас, глядя на рассеченный тонкой бороздой шрама розоватый сосок на белой груди, обнажившейся сквозь расстегнутые одежды, почувствовал металлический привкус крови на языке.
Подождал пару минут, пока священник, прижимая к себе конверт, не скрылся за одной из задних дверей, ведущих в жилые комнаты. Сегодня он не будет торопиться, послание Демону должно быть доставлено в срок.
- Уже скоро. – Негромкий голос утонул где-то под темными сводами, пока пальцы, сжав фитиль, потушили еще не оплавившуюся свечу, от которой, как молитва, заструился ввысь тонкий дымок. (с)
Франц, священник
Словно в бреду отдавал указания приготовить комнату незваному гостю, свалившемуся словно снег на голову. Впрочем, он всегда приходил именно так. Двери дома Господа нашего открыты для всех. Но так странно его видеть именно здесь. Кажется, что вот-вот дрогнут стены храма, зарыдают кровавыми слезами святые, потухнут все свечи разом и наступит тьма. Нет, все как всегда, Господь то ли не заметил, то ли демонстративно отвернулся, не желая видеть, как дрожат холеные пальцы, едва не сминая конверт.
«Он здесь».
Сначала даже не поверил своим глазам, вся выдержка ушла только на то, чтобы не потерять лицо и довести проповедь до конца. Торопливо распрощался с прихожанами и, стараясь унять набатом стучащее в груди сердце, осторожно, шаг за шагом подошел, и невесомо коснулся рукой плеча. Надо удостовериться, что перед тобой не призрак, не морок, вынырнувший из промозглого осеннего тумана парижских улиц.
Пара ничего не значащих фраз, скрывающих смятение грешной души, память израненного тела… Или, быть может, наоборот? Не важно. Не смог остановить его, цепенея, как соляной столб, когда рука потянулась к вороту одеяний, не мог даже слова произнести, с ужасом понимая, что власть этого человека над ним иррациональна и безгранична, как и прежде.
И он просто сбежал. От этих холодных глаз, от этих прикосновений, спрятался в своей аскетично обставленной комнате, обессилено падая на колени перед распятием, взывая в отчаянной молитве к тому, в чьей защите он сейчас нуждался больше всего. В защите от самого себя.
«Господи, Господи… Господи! Не покидай меня. Почему твой образ исполнен страдания, но холодный взгляд лазурных глаз пуст и равнодушен, словно тебя здесь и нет? Именно сейчас, когда мне необходимо… За что-то ухватиться, чтобы не сойти с ума.
Я вернулся из армии мертвецом. Жил, словно в полусне. Вставал с постели, завтракал, шел на работу, возвращался домой, напивался до беспамятства и засыпал перед телевизором, забивая существование рутинными делами. Не война изменила меня, нет. Этот человек, оставивший на мне столько шрамов. Словно заклеймил навек, широким росчерком ножа по живому телу. Боже, как я ненавидел себя за то, что не мог отказать ему, не мог противостоять ему… Впрочем, отказы не принимались, а желания и чувства были не в счет. Я испытывал животный ужас рядом с ним, но не мог без него находиться, словно был раз и навсегда отравлен ядом его жестокости.
Я больше не мог так жить.
До сих пор я помню этот день. Рождество. Толпы людей на улицах, расцвеченные новогодними огоньками витрины, музыка и предпраздничная суета. Очередное одинокое Рождество. Пистолет в кармане с одной единственной пулей, мне этого хватит, я убивал других, неужели не справлюсь с самим собой? Знаю, Господь не прощает самоубийц, но в этом мы с ним удивительно солидарны. Я тоже не мог себя простить.
Двери старого собора, зашел наугад, хотел попрощаться. С кем? С чем? Не знаю. Я был не в себе. Помню храмовый полумрак, мерцание свечей… И витраж. Обычный витраж с изображением Христа. Ломкое кружево истончившегося веками стекла, потемневший от времени свинец. Я смотрел на него и вдруг понял, что плачу. Плачу впервые за много лет. Все мое лицо было в слезах, а я даже не замечал этого. Это было так больно и так хорошо. Словно сдирал уродливую коросту со своего сердца, со своей очерствелой души. Я умер и снова родился именно здесь. И я посвятил себя своему Спасителю. Тому, кто предложил свою защиту от Дьявола с холодными глазами, которого я не смог позабыть.
Он уедет. Уедет через пару дней. И все вернется на круги своя. Господи, дай мне силы. Дай хоть каплю твоего терпения и мудрости. Не дай сорваться во тьму, умоляю тебя! Не оставляй меня… наедине с ним…
Сколько бессонных ночей, изнуряющих постов, впивающихся в обнаженную спину кожаных лезвий плети, чтобы изгнать его из своей души, и вот он снова здесь. А ты просто удалился, отвернулся, бросил меня здесь одного. «Сами разбирайтесь». Я никогда не был нужен ни тебе, ни ему! Вы похожи. Вы так похожи в своей жестокости ко мне, что иной раз я думаю, что всего лишь променял одно чудовище на другое!...
Господи… Что я говорю… Боже, прости меня, грешного. Ибо сам я не в силах простить себя».
среда, 10 января 2018
Коко Шанель и Игорь Стравинский/Coco Chanel & Igor Stravinsky (2009)
В области классической музыки я полный профан. Поэтому все время отвлекался на поиск статей о Стравинском, его произведениях и всяких сопутствующих истории личностях. Неожиданностью оказалось имя Мадса Миккельсена в заставке. Я вообще не смотрел информации по фильму, сестра посоветовала. Что сказать… подбор актеров просто великолепный. Не знаю, как Стравинский, а Анна Муглалис в роли Шанель весьма убедительна. Каюсь, я больше рассматривал интерьеры и мебель, подбирая материал для своего лекционного курса по истории дизайна. Работа оператора на грани высокого искусства, некоторые кадры можно вырезать и на стену вешать, как иллюстрации стиля ар-деко.
Сам фильм пронизан музыкой, очень неторопливый, вязкий, с весьма откровенными сценами. Отвлекаясь от разглядывания рисунка на обоях, я думал о том, как актеры физиологически реагируют на эти самые сцены. Вот Миккельсен весьма страстно и откровенно елозит по телу Муглалис. Они оба совершенно обнажены. И… что, ничего там… не дрогнуло? Да, да, они ж профессионалы. Т.е. сцена закончилась, снято, все встали, отряхнулись и пошли по гримеркам как ни в чем нибывало, или Мадс такой: «Упс, простите, у меня встал», и ладошкой так прикрылся. А все: «Да ладно, с кем не бывает», и переглядываются так хитро. Боже, о чем я думаю.
Музыка. Музыка восхитительна, особенно в самом начале, когда мелодия «Весны священной» сплетается с негодованием парижской публики в зале и эпилептическими подергиваниями танцоров на сцене. Это завораживает.
Шанель никогда не была в числе моих кумиров. Сильная, талантливая. Решительная. Но я снова вижу лишь эгоизм. Тот самый, которому мне все советуют учиться. Надо вот так, просто брать, что нравится, на глазах умирающей жены и растерянных детей? В этом сила, брат?
Любовники Кафе де Флор/Les amants du Flore (2006)
Экзистенционализмом я увлекся на втором курсе университета. Начал с Сартровой «Тошноты» и благодаря ей к Сартру охладел на долгие годы. «Бытие и ничто» ждет своей очереди на полке с философской литературой уже лет десять. Камю оказался ближе. «Чума», «Размышления о смертной казни», «Миф о Сизифе», «Калигула». О Симоне де Бовуар читал только в философском словаре, да и то, когда готовился к кандидатским экзаменам.
На вышеуказанный фильм о жизни Сартра и Бовуар наткнулся случайно. Неоднозначные впечатления. Мне показалось, что это история о ней, а не о них.
Симона… В разговоре с материю она спрашивает:
- Вы считаете, Сартр любит меня?
- Пятнадцать лет назад я не верила в ваш союз. Но вы до сих пор вместе. На чем-то же он держится, без обручального кольца и детей…
- Он держится на мне. Я терпела. Во имя свободы, искренности, чтобы не быть буржуа. (с)
Почему-то мне показалось, что именно в этом смысл фильма. Де Бовуар и Сартра повсеместно представляют как образец «свободной любви», а что было на самом деле? Что они чувствовали? Была ли готова к этому сама Симона, или просто подчинилась правилам игры Сартра, вынужденная находить себе любовников и любовниц, чтобы соответствовать этим самым правилам? Сюжет фильма, на мой взгляд, строится вокруг цитаты: «Женщина то, что из нее делает мужчина». Кажется, что Симона де Бовуар борется с этим всю жизнь. Но… Разве она не то, что сделал из нее Сартр? Какая ирония.
На протяжении полутора часов я убедился в своей глубокой неприязни к Сартру. Не смотря на все его проповеди о свободной любви совершенно очевидно, что его поступками движет исключительно потакание собственным страстям. Подростковое, капризное, эгоистичное. Это и есть свобода?
Любой фильм не более чем художественная интерпретация. Впечатления от него не более чем субъективное восприятие, складывающее под влиянием множества факторов. Решил посмотреть документальный фильм "Больше чем любовь: Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар". И лишь подтвердил свои подозрения. "Игра в идеальное супружество" (с). Я в растерянности. В чем тогда заключается свобода отношений? Возможно ли это? Или все-таки верно то, что в любви свободы быть не может?
Допустим, я не хочу свободных отношений. Не хочу никого другого рядом. Мне это просто не нужно. Но разве справедливо требовать от человека того, что хочешь для себя? Ведь он... Другой. Встать на сторону Другого, понять, принять... И истекать кровью. Как в пресловутой Железной Деве. Снаружи панцирь, неизменная улыбка на железном лице. А внутри не шевельнуться от пронзающих тебя шипов. Как выйти из этой самой Девы? Как быть свободным и оставлять свободным того, кого хочешь постоянно видеть, чувствовать, касаться?
Я не знаю.
понедельник, 08 января 2018
Я с детства боялся пауков. Матушка говорит, что сцена, когда Буратино посадили в чулан с пауками, произвела на меня неизгладимое впечатление. Мне тогда было года четыре. Бесконтрольность своей фобии я осознал намного позднее, в старших классах школы, когда чуть не выпрыгнул из машины на полном ходу, когда мне на плечо залетел восьмилапый монстр около полутора сантиметров ростом. Я прочитал все книги о пауках. Я сам стал пауком. Результат? Могу аккуратно поймать стаканом чудовище и выкинуть его в окно. Даже не приходится менять место жительства.
А еще темноты. Тоже с детства. Не мог спать, не мог оставаться один, я точно знал, что под кроватью кто-то есть. Но самым страшным был выключенный телевизор. Если смотреть долго в его выпуклую серую поверхность, то становится очевидно... что за спиной кто-то стоит. Со временем я научился контролировать эти страхи с помощью разумных объяснений. Если я был в квартире один и дверь не открывалась, то кроме меня в ней никого нет. Верно? Верно. Только это не отменяет того факта, что иногда я сплю с включенным телевизором или оставляю свет на кухне на ночь.
Я боюсь боли. Стал мазохистом.
Я боюсь одиночества. И какое-то время был уверен, что надо себя к этому приучить, тогда будет не страшно. Ушел с форумов. Сократил количество контактов в аське до трех. А потом.. и туда перестал выходить. Не помогает. Начинаю подозревать, что страх был определен неправильно. Это не страх одиночества. Это.. другой страх.
А еще темноты. Тоже с детства. Не мог спать, не мог оставаться один, я точно знал, что под кроватью кто-то есть. Но самым страшным был выключенный телевизор. Если смотреть долго в его выпуклую серую поверхность, то становится очевидно... что за спиной кто-то стоит. Со временем я научился контролировать эти страхи с помощью разумных объяснений. Если я был в квартире один и дверь не открывалась, то кроме меня в ней никого нет. Верно? Верно. Только это не отменяет того факта, что иногда я сплю с включенным телевизором или оставляю свет на кухне на ночь.
Я боюсь боли. Стал мазохистом.
Я боюсь одиночества. И какое-то время был уверен, что надо себя к этому приучить, тогда будет не страшно. Ушел с форумов. Сократил количество контактов в аське до трех. А потом.. и туда перестал выходить. Не помогает. Начинаю подозревать, что страх был определен неправильно. Это не страх одиночества. Это.. другой страх.
пятница, 05 января 2018
Вчера неимоверным усилием воли заставил себя выбраться в город. Заварил себе чаечек в термос, взял пастель, зная, что рисовать не буду и пошел. В смысле поехал. В очередной раз осознал, в каком маленьком, просто крохотном городе я живу. Жанна говорит: "паучий угол". Не удивительно, что он мне так подходит. Снега нет, зато тьма туристов. И откуда они только повылазили-то.
Прошелся по пешеходной улочке, а потом долго сидел перед Успенским собором. Вдруг подумалось... Сколько поколений людей видел этот храм. С двенадцатого века стоит. Князья, дружинники, простой люд. Копоть от татарских набегов впиталась в поры белого камня. Его ведь обложили лесом и подожгли... Сколько он потом простоял черным? Смутное время, Новое время, девятнадцатый век. Как это было? О чем говорили рядом, во что были одеты, какие мысли занимали тех, кто вот так же смотрел на этот собор до меня? Я впервые так остро почувствовал его вневременность и свою... конечность.
А еще мне очень не хватает солнца. Его было так мало летом, а последние два или три месяца я его вообще не помню. Все вокруг серое, мглистое. На море хочу. Я тут придумал себе два укромных местечка, один дом на берегу моря, кругом песок и чуть-чуть травы, а другой в зимнем лесу. Типа "шале". Уютный, с разноцветными подушками, теплым пледом и камином. Там и живу.
Прошелся по пешеходной улочке, а потом долго сидел перед Успенским собором. Вдруг подумалось... Сколько поколений людей видел этот храм. С двенадцатого века стоит. Князья, дружинники, простой люд. Копоть от татарских набегов впиталась в поры белого камня. Его ведь обложили лесом и подожгли... Сколько он потом простоял черным? Смутное время, Новое время, девятнадцатый век. Как это было? О чем говорили рядом, во что были одеты, какие мысли занимали тех, кто вот так же смотрел на этот собор до меня? Я впервые так остро почувствовал его вневременность и свою... конечность.
А еще мне очень не хватает солнца. Его было так мало летом, а последние два или три месяца я его вообще не помню. Все вокруг серое, мглистое. На море хочу. Я тут придумал себе два укромных местечка, один дом на берегу моря, кругом песок и чуть-чуть травы, а другой в зимнем лесу. Типа "шале". Уютный, с разноцветными подушками, теплым пледом и камином. Там и живу.
среда, 03 января 2018
- Хороший был мужик…
Прайс аккуратно накрыл корочкой хлеба стопку финской водки. Две белобрысые головы синхронно склонились в скорбном молчании перед фотографией финна, перетянутой черной траурной ленточкой.
- Боевой…
- … пидорас, - Эйти кивнул, сморгнув скупую мужскую слезу. – Ну, не чокаясь. За помин, как говорится…
Два звонких подзатыльника заставили головы дернуться, так что водка расплескалась по полу.
- Имбецилы, - Илмари залпом опрокинул в себя стопку, смачно занюхнув той самой корочкой. – Елка где? Вы должны были елку принести, придурки.
- За ней француз пошел, он сам вызвался, - заморгал белесыми ресницами Эйт. Или Прайс. Один в синем свитере с белыми оленями, а другой в красном с зелеными. Но кто из них кто?
- Вы охренели? Ночь, горы, лес, где его теперь искать?
- Ты сам сказал, делайте что хотите, только не допускайте его к готовке.
- С ним этот пошел, как его, манерный такой... – Прайс закатил глаза, изображая Гилмора. Хотя, возможно, это был Эйт.
- Все, теперь двоих потеряли. А паук где?
- Снег чистит. На крыше. А фигли ему, восемь лап.
- И две руки.
За столом, прямо на праздничной скатерти, между стопкой тарелок и недорезанным сервелатом, увлеченно стучит по клавишам ноутбука профессор английской литературы. Илмари замер за спиной темным ангелом мщения.
- Сейчас, сейчас… - рассеянно улыбается Кей, чувствуя недоброжелательную финскую ауру. – Я почти… закончил.
- Это кто? Кто?! Опять студенты?! Ты охренел, полтора часа до нового года! – финн яростно захлопывает крышку ноута. – Ты стол накрыл?!
- Не бузи, все почти готово, - Александр тихо смеется, кивая на холодильник, и снова принимаясь за сервелат. – Все, все, я больше не буду. Сегодня. Слушай, я ангела видел. С крыльями.
- Белого или серого? Епть, что, нельзя было сыр купить уже в нарезке… - финн тихо шипит, кромсая неровными кусками маасдам.
- Белого.
- И что он делал?
- Матерился.
- Hevon vittu! – ранка от ножа не сразу набухает кровью, словно не понимает, как это все произошло.
- Иди сюда, - К. Александер притянул к себе финна за плечи, чувствуя под пальцами нервную дрожь. – Тихо. Тихо-тихо… Справимся… И с этим. Со всем справимся.
- Чего там за стук, - тихо и устало. – Во дворе.
- Санджит дрова рубит, - ладонь осторожно поглаживает напряжённую спину.
- А почему голый?
…
- Спорим, между этими двумя что-то было? – ухмыляется Эйт, отводя взгляд от двоих у стола.
- Я бы поспорил, кто был сверху. Пошли за елкой.
- Куда?
- Туда, епть, я ее за домом спрятал.
- А… Рене?!
- Рене второй час наверху марафет наводит, ты что, серьезно поверил, что я бы этих фиф в лес послал? Пошли, дурилка картонная, - на задравшемся рукаве серия свежих, плохо затянувшихся порезов, нанесенных бездумно и хаотично.
Зимний лес притих в ожидании нового года. Легкий мороз шаловливо покусывает плечи, а редкие снежинки так и льнут к смуглому телу маратха. Но его внутренний жар так силен, что они стаивают, даже не коснувшись кожи. Он знает, кто именно не сводит с него взгляд, но не оборачивается, изящно опираясь локтем на топор. Аарон греет зябкие пальцы о кружку с чем-то пряно-пьяно пахнущим, с двумя звездочками бадьяна и золотистой корочкой апельсина и таинственно улыбается неизвестно чему.
Тишина. Хрупкая и умиротворенная, как сон утомленных любовников. Та самая, что бывает перед самым рассветом. Седовласый шази с благостным видом святого гасит свечи над камином, Прайс с Эйтом спят вповалку на диване, неотличимые и разные, как близнецы. Робко поблескивает затянутая хрустальными нитями паутины ель. Под ней мирно посапывает зеркальный ящер, изредка взрыкивая и ритмично постукивая шипастым хвостом по полу. В колючих соседствуют профессорские очки и артериозно-алый платок-румал, половинка кулона Зеницы и полуразобранный будильник, финский нож и пара ангельских перьев – белоснежное и сизое, с фиолетовым отливом… Пара вычурных серег от француза и кожаный ошейник с металлической литерой. Белоснежная маска Восьмого инквизитора. Пучок засушенных трав… И еще много чего. Много.
понедельник, 25 декабря 2017
Обидки бываю разные. Одна уколола иглой, надулась, рванула, отпустило. Бывает, что сразу - ух, и концы в воду. Хуже, когда долго бьет по одному и тому же месту, даже не замечая этого. Как неумелый лесоруб валит свое первое деревце. Ему и дерево-то это ничего плохого не сделало, просто палка нужна была подходящая. Или там, производственная необходимость, я не знаю. А может, он просто лесоруб, ему по статусу положено - рубить..
Ивы, конечно, не дохнут. Просто они могут потом срастаться неправильно. Вроде и живой, вроде и листва, и слом зарос очень художественно, аж глаз радуется. А внутри коряга корягой. И что с этим делать, дерево не знает.
Ивы, конечно, не дохнут. Просто они могут потом срастаться неправильно. Вроде и живой, вроде и листва, и слом зарос очень художественно, аж глаз радуется. А внутри коряга корягой. И что с этим делать, дерево не знает.